* В настоящее время все сельское начальство отличнейшим образом на-школено и, что бы ему ни приказали, оно все исполнит без всякого рассуждения; возьми такого-то и привези в город — привезет, возьми такого-то и выпори — выпорет. И старшина, и староста ни о чем другом не думают, ни о чем не заботятся, как только о безусловном исполнении приказаний начальства. Дисциплина доведена до совершенства. «Гони, приказано!»
* Призыв бессрочно-отпускных, призыв ополченцев — все это было совершенно великолепно. Все было нашколено, дисциплинировано, и я думаю, что ни в какой стране мобилизация не могла бы быть произведена так быстро, так отчетливо, как у нас. Все было подготовлено заблаговременно. Старшинам все было объяснено наперед, объяснено «акретно», обстоятельно, по-русски с крепким словцом, чуть ли даже не были старшинами наперед показаны будущие «медали». В свою очередь, старшины нашколили старост, десятских, все им «акретно» объяснили; придет приказ, «бери, гони, чтоб круто, а не то...». А у старшины-то кулак здоровый. Все было подготовлено, в волостном правлении постоянно дежурили сторожа, которые должны были развести приказы до ближайших деревень. Сельские старосты знали всех бессрочных и ополченцев своей волости, где кто находился, далеко отходить на заработки не позволялось: пропитывайся тут, в округе, и зрили за ними плотно. Десятские по деревням тоже были нашколены, везде были напряжены лошади, подводчики. Пришел приказ, гонцы летели по деревням, подводчики моментально запрягали лошадей, скакали, как на пожар, хватали бессрочных и живо доставляли их в город к назначенному сроку. Никто не спрашивал: почему, зачем? Приказано: хватай, вези, гони. Сельское начальство выполнило свое дело безупречно, ошибок с его стороны было мало. Только раз, получив приказ о требовании отставных, а этого не предвидели, да и отставные заартачились:
* «У нас, — говорят, — чистые отставки, мы отслужили, насколько присягали, не пойдем», — старшина сообразил, что если отставных требуют, значит, «нашего царя неустойка», бессрочных и подавно следует выгнать, и послал бессрочных. Намылили же ему за это голову: не рассуждай. Хорошо еще, что бессрочные на радости, что их отпустили, искать со старшины убытков не стали. Впрочем, через несколько дней потребовали и этих бессрочных, так что и искать некогда было. Да все равно, ничего бы не сыскали. Ведь тоже — начальство.
* У нас в отношении бессрочных был порядок, и если многих требовали понапрасну и потом возвращали, то это уже была вина не сельского начальства. Мы не знаем — отчего не требовали поименно. Вытребуют всех, а потом одних оставят, других отпустят. Иных раза по три требовали и затем вовсе оставили. Разумеется, оставленный на радости, что его не увезли — кому же охота от сохи да под Каре? — ничего не искал, хотя и нес убытки. Подводчики тоже не искали, что лишний раз съездили. Приказано: гони, чтоб круто.
* Да, отлично все было устроено. Одно только не сумели сделать — своевременно помочь солдатским женам, детям и матерям...
* Митрофаниха приходила — ребенок грудной умер. Все же легче, может в работницы заставится, а девочка будет слепую бабку по миру водить. Все же легче...
* Сегодня, возвращаясь из деревни, встретил на плотине митрофанову родную матку, выбирается по миру вместе с другой невесткой, женой митрофанова брата.
* — Здравствуйте, барин.
* — Здравствуй. Откуда идешь?
* — В «кусочки» ходила. У невестки была. Мальчик-то помер.
* — Знаю, слышал.
* — Помер. Я ей сколько раз говорила: «Смотри, не кляни ты его! Знаю, что тебе трудно, только не кляни, не ровен час, неизвестно в какой час попадешь!» — Я, говорит, мамочка, никогда не кляну, пусть живет, Бог с ним! Помер. Ну, да оно лучше, все же легче.
* — Все легче.