_*Сопоставляя условия формирования и сущности нидерландской и португальской культур, можно сделать предварительные выводы, которые необходимо будет дополнить и уточнить по мере накопления информации о культурах других народов.
_*Для нидерландской культуры, как и для североморской в целом, характерна индивидуальная предприимчивость, недоверие власти одному лицу (герцогу, королю и т.п.), избираемость руководства общественными организациями на строго определенные и сравнительно короткие сроки, сменяемость, отчетность и ответственность этого руководства. Тут нет места кумовству или патернализму, обычных для Португалии и России. Португальской же культуре долгое время было присуще не просто послушание монарху, а потребность в нем. В республиканские времена место монарха надолго занял диктатор, полномочия которого каждые четыре года подтверждались избирателями на чисто символических парламентских выборах, а каждые семь лет— на президентских. Особенно отчетливо эти различия двух культур проявились в представлениях о корпоративности в Нидерландах и Португалии.
_*Вследствие избираемости, сменяемости и подконтрольности властей, а главное, индивидуальной предприимчивости, в североморской культуре коррупция была лишена почвы, каковой являлась для Португалии несменяемая и безответственная власть в сочетании с народной традицией предпочтения несменяемой власти.
_*На примере Португалии отчетливо видно, что по мере изменения деятельности народа вследствие индустриализации страны, роста образованности и т.п. меняется и сознание португальцев, а с ним и его культура. Однако этот процесс идет очень медленно, и негативные особенности португальской культуры приводят в настоящее время к бегству португальских капиталов (наподобие утечки португальских сокровищ в прошлые века) за границу. Бегство от житейских тягот, порожденных многовековыми обычаями организации человеческого общежития, выражается в эмиграции португальцев. Эмиграция в Португалии существовала веками и не прекращается до сих пор. В Бразилии португальские эмигранты сталкиваются с относительно привычными нормами, но в странах североморской культуры, например, в Канаде, они попадают в тяжелые условия ломки их культуры. Только в Торонто в 1973г. существовала община, включавшая в себя 75 тыс. португальских эмигрантов, которая была «столь же Португалией, сколь и Канадой». Как этническая группа, так и португальские эмигранты по отдельности «страдают от маргинальности и невежества среды, в которой они жили и которая не являлась ни португальской, ни канадской» [15, 18].
_*Португальская культура, начиная с XVIв., терпела поражения в соревновании с североморской культурой (сначала нидерландской, а затем английской), но настойчиво искала приемлемые для себя пути развития. Например, еще в начале 50-хгг., вопреки предрассудкам Салазара, началось плановое осуществление индустриализации (планы 1953—1988, 1959—1964, 1965—1967, 1968—1973). В начале 50хгг. Гуннар Мюрдаль еще не приступал к своему исследованию стран Южной Азии и не сделал свой вывод о предпочтительности планирования в обществе, где нет культурной традиции индивидуального предпринимательства или она мала (см. ч. I). Благодаря планированию в начале 80-хгг. Португалия имела индустриальный сектор, на который падало более трети производства страны.
_*Можно считать, что, планируя индустриализацию, Португалия последовала примеру СССР, вышедшему сильным индустриальным государством из сокрушительной Второй мировой войны. Но за этой догадкой скрывается куда более глубокая истина: условия формирования португальской и великоросской культур (именно великоросской), а также сами культуры двух народов поразительно похожи друг на друга. Как португальская, так и великоросская культуры сформировались на границе двух миров—христианского и мусульманского. Оба народа веками копили силы для того, чтобы сбросить чужеземное владычество (мавританское и монголо-татарское соответственно), милитаризируя свое общество, подчиняя всю свою деятельность из поколения в поколение военизированному укладу общественной жизни. У обоих народов были отцы-освободители—Афонсу Энрикеш у португальцев и Иван Калита у московитов. Оба народа прошли через полосы абсолютных монархий, колонизаторских экспансий (что определялось военизированными культурами двух народов), революций 1910 и 1917гг., хаосов периодов 1910—1926гг. и февраля—октября 1917г., диктаторских режимов 1926—1974 и 1917—1991гг. соответственно, революционных переворотов 1974 и 1991гг. с последующим развитием культур в сторону ценностей североморской культуры.
_*Общность португальской и русской культур проявляется даже в отдельных характерных деталях. Например, обеим культурам присуще идея миссионерства. В Португалии традиционный себастьянизм в ХХв. трансформировался в идею распространения в мире (прежде всего в Бразилии, Анголе, Мозамбике и т.д.) высоких идеалов иберийской культуры (лузотропикализм, идея Пятой империи), а в России мессианство сначала выражалось в христианской идее «Москва— Третий Рим», а позже русская культура взвалила на себя миссию распространения коммунизма во всем мире ради счастья на земле, несмотря на лишения и перенапряжение сил народа. Такого мессианства нет более ни в одной европейской стране.
_*В соответствии с задачами этой книги все общие черты процессов формирования португальской и великоросской культур, равно как и основных их особенностей, будут рассмотрены после изложения исторических условий формирования русской культуры.